Реплика для (не)видимых

Рубеж ХХ – XXI веков — время сильных социально-политических изменений. Но и в такие времена в сфере искусства остается возможность свободы мысли и самовыражения. Мы видим, как современный театр Беларуси очень по-разному откликается на те или иные социальные проблемы.

Образ ЛГБТК+ человека в сценических произведениях национального драматического театра в период с 1990-х годов и до начала XXI века встречается редко. Причем в большинстве случаев он решается в гомофобном, дискриминирующем ключе.

В середине 2010-х годов ситуация меняется. Редкие попытки раскрытия образа ЛГБТК+ человека в беларусском театре — как успешные, так и негативные — требуют фиксирования, анализа и архивирования. Мой обзор обращается к категории исторической памяти. Это «эскиз» первого театроведческого исследования, посвященного видимости ЛГБТК+ людей в Беларуси, попытка внедрить само понятие ЛГБТК+ в беларусское искусствоведение.

Тенденция гомофобного отображения ЛГБТК+ людей в беларусском консервативном театре сформировалась в 2000-х и во многом сохранилась в 2010-х годах. Периодически в постановках зарубежной классической и современной постсоветской драматургии возникают образы манерных феминных геев как ненормативных, комичных и социально неполноценных персонажей второго плана: Улыбчивый дядя в лирической комедии «Самый чистый город» Николая Рудковского из цикла «Минск, я люблю тебя!» (режиссер — Сергей Куликовский, художник — Алла Сорокина, Современный художественный театр, 2010); король Филипп в драме «Лев зимой» Джеймса Голдмена (режиссер — Валентина Еренькова, художник — Алла Сорокина, Национальный академический театр им. М. Горького, 2011); Волк в road play «И не нами то придумано…» Дмитрия Богославского (режиссер — Денис Паршин, художник — Ольга Грицаева, Беларусский государственный молодежный театр, 2018) и др. Недружелюбно ироничные, эти образы словно призваны вызвать нездоровый, злорадный смех у зрителя.

Нередко, обращаясь к произведениям зарубежных драматургов, где затрагивается тема ЛГБТК+ отношений, режиссеры-постановщики из разных соображений замалчивали ее. Например, в драме «Загадочные вариации» Эрика Эмманюэля Шмитта речь идет о двух мужчинах с разными взглядами на жизнь и любовь. Кажется, что они влюблены в одну и ту же женщину, но в финале читатель догадывается о многолетней тайной любви одного героя к другому. В интервью режиссер Евгений Волобоев рассказал, что избежал этой тонкой темы при постановке любовного триллера «Танго втроем» по названной пьесе (антреприза «Театральный ковчег», 2001) из-за неуверенности в том, что зрители смогут правильно понять драматургический конфликт.

Ситуация существенно меняется в середине 2010-х годов, в первую очередь благодаря экспериментальным спектаклям независимых проектных театров. Проблему современных гендерных ролей, категорий маскулинности и феминности раскрывал спектакль «Латентные мужчины», относимый к направлению визуального физического театра (автор и режиссер — Евгений Корняг, художник — Татьяна Нерсисян, продюсер — Марина Дашук, проект «Korniag Theatre», 2013). Единственным спектаклем в беларусском театральном искусстве, призванным запечатлеть образы трансгендерных людей, стал «Счастливого Рождества, мисс Мидоус…» Беларусского свободного театра (драматург, режиссер и художник — Владимир Щербань, продюсеры — Наталья Коляда и Николай Халезин, 2013). Театр преимущественно работает в эмиграции, и премьера спектакля состоялась в г. Дартингтон (Великобритания).

В процессе работы над спектаклем творческая группа изучала проблему «третьего пола» в экспедициях по Африке и Юго-Восточной Азии — людей, вынужденных прибегать к медицине и социальным «уловкам», чтобы изменить свой гендер. В финальную версию спектакля вошли истории людей, живущих на четырех континентах: вербатим (особая драматургическая техника, дословно воспроизводящая на сцене устную речь персонажей документального спектакля — прим.) героев из Ганы, Таиланда, Малайзии, Индии, Сербии, Албании, Великобритании, России, Беларуси и других стран, а также классические тексты Овидия и Платона.

Заглавие сценическому произведению дал скандал, разразившийся в графстве Ланкашир (Великобритания): учительница младших классов, которую до каникул все знали как мистера Аптона, вернулась в школу после рождественских каникул, пройдя курс процедур по коррекции пола, уже как мисс Мидоус. Агрессивная дискуссия в прессе и травля, которую предпринял ряд учеников и их родителей, обернулись трагедией — мисс Мидоус покончила с собой. В одной из выразительных сцен массовка при помощи фетишей маскулинности и феминности — деталей мужского и женского гардероба — создают из мисс Мидоус, одетой только в женское белье и черные чулки (артист Павел Городницкий), образ горгульи, страшного крылатого демона. Это образ «обнаженного», социально беззащитного транcгендерного человека, рождаемый в голове среднестатистического обывателя.

В 2017 г. авторы международного театрального проекта «HomoCosmos» Екатерина Солодуха и Дариуш Езерский представили в ЛГБТК+ френдли галерее «Столовка XYZ» премьеру драматической фотосессии «Бог щекотки» по пьесе беларусского драматурга Николая Рудковского. Этот литературно безупречный текст с восхитительными монологами был написан автором в 2010 году, но впервые поставлен на сцене только спустя 7 лет.

Впервые в истории беларусского театра с максимальной свободой, возможной для времени осуществления постановки, главным героем, через призму чувств которого воспринимается мир, становится мужчина-гомосексуал — фотохудожник Илья (артист Дмитрий Рачковский). В его постмодернистских интерпретациях библейских сюжетов и классических европейских сказок раскрывается кризис западной культуры, жаждущей «духовной оплодотворенности». Для Ильи долгожданным вдохновением и надеждой на любовь становится молодой гастарбайтер из исламского мира (артист Дмитрий Егоров). Юноша, чей слух повредился во время военных действий на родине, придумывает себе бога щекотки, ведь «когда щекотно, хочется жить». Илья называет нового друга Тимом, в память о недавно умершем возлюбленном…

Художественный руководитель Грузинского театра драмы им. В. Гуниа, режиссер спектакля Давид Мгебришвили, работает крупными, свободными, яркими мазками в палитре от живых эмоций до искусственной крови. Художник-постановщик Тамара Охикян воплощает фотографические образы мадонн на картинах Ильи, описанных в пьесе. В визуальном решении спектакля она обращается к геометрическим линиям и соотношению красного, черного, белого и серого цветов. Убедительным символом непреодолимой депрессии главного героя становится окно с ниспадающими на пол клубами черной ткани. Символизм постановки идеально дополнил логотип квир-фестиваля «Dotyk» — графический рисунок на белой стене, цитирующий «Сотворение Адама» Микеланджело.

Спектакль требователен к артистам — и в минимальной дистанции со зрителем, и в виртуозном литературном материале. Отдельные сцены решаются посредством видео — профессионально снятого черно-белого кино, транслируемого на двух импровизированных экранах. Это требует от артистов навыка работы в разных художественных плоскостях. Бесспорный успех — монолог матери Ильи крупным кинематографическим планом (заслуженная артистка Республики Беларусь Анна Маланкина) — о том, что иногда мы любим ровно настолько, насколько можем, но для того, кого мы любим, этого ничтожно мало.

Натурщица Ильи Ева (артистка Марина Демидчик-Здоронкова) не может иметь детей от финансово благополучного и бесплодного мужа. Среди постмодернистских мадонн с картин Ильи звучит молитва Евы «Богородице Дево, радуйся…». Ее попытки забеременеть от других мужчин терпят фиаско. Она просит Илью о ребенке — и только с ним ее мечта становится реальностью. Единственный момент решает всё, ведь ее друг-гей — тот мужчина, которого она любит душой.

Персональная выставка не приносит Илье творческого удовлетворения. Во время последней встречи «Тим» спрашивает у Ильи: «Ты хочешь попасть в рай?..» Этот вопрос становится неслучайным. Убивая Илью, «Тим» дарит ему тот самый рай…

Однако впервые в беларусском искусстве вводит квир-эстетику во всеобщий театральный контекст режиссер-авангардист Юра Диваков. В спектакле «OEDIPUS» по Софоклу (режиссер — Юра Диваков, художник — Таня Дивакова, Гомельский молодежный театр, 2018) дочери Эдипа, царевны Антигона и Исмена, — безмолвные сестры-близнецы и романтичные лесбиянки, увлеченные друг другом и игнорирующие традиционную мораль. Когда Эдип выкрикивает строфу: «Суждено мне с матерью делить постель, / Родить детей, что будут мерзки людям, / И стать убийцей для отца родного…», одетые в розовые трико сестры боксируют, и их сражение оканчивается поцелуями. В уста царевен Диваков вкладывает современные зонги, заменившие античный хор и транслирующие второй эмоциональный план и режиссерскую оценку происходящего (музыка Эрика Орлова-Шимкуса, стихи Дмитрия Ермоловича-Дащинского). Эти номера решены в стиле «бурлеск» и эстетике европейских кабаре межвоенного времени.

Спектакль в постановочном жанре летаргии «Гоголь. Fatum» (автор синопсиса и режиссер — Юра Диваков, художник — Таня Дивакова, Гомельский областной драматический театр, 2018) представляет собой коллаж из ассоциаций, иллюзий, игр подсознания, связанных с судьбой и творчеством Николая Гоголя, призванный культурно деканонизировать автора и развенчать ритуалы нашей жизни — смерть, секс, болезнь, власть, насилие, жажду обладания. Эпизод, увенчанный образом святого Себастьяна, неформального покровителя ЛГБТК+, показывает двух грациозных, драматичных яппи. Кажется, что это одновременно и молодые чиновники, издевающиеся над Башмачкиным, и две ипостаси Хлестакова. Они устраивают эстафетный бег под выкрики латинских названий болезней из уст двух траурных дев. В этой гомоэротичной сцене режиссер иронизирует над «модой на успешность», карьеризмом, корпоративной этикой. В другой сцене с теми же героями, осмысленно отталкивающей и неэстетичной, присутствуют токсичная маскулинность и садомазохизм, рождающий ассоциации с персонажами повести «Тарас Бульба». Все эпизоды спектакля связывают в одно целое существующие вне сюжета клоуны: двое юношей в темно-синих костюмах в золотые звезды. В их откровенных отношениях есть место и флирту, и соблазнению, и ревности.

Документальный спектакль «Родные люди?» основан на интервью жертв домашнего насилия, нашедших приют в убежище для женщин и детей, организованном некоммерческой организацией «Радислава» (драматург — Лёха Чиканос, режиссер — Валентина Мороз, Лаборатория социального театра ECLAB, 2018). Спектакль воспринимается как срез беларусского общества в период трансформации, когда насилие стало привычной частью жизни, а терпение и страдание были провозглашены чертами национального менталитета.

Эпизод «Теперь там цветы» рассказывает историю молодого квир-человека по имени Паша (артистка Анастасия Стальмахова), которого с детства насиловал отец, но ни в семье, ни в школе ребёнку никто не верил. У Паши были токсичные отношения с подругой: в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения и приступе агрессии она заставила Пашу осколком бутылки вырезать на его ноге слова «Я — шлюха». Когда при помощи волонтеров убежища Паше удалось разомкнуть порочный круг своей жизни, он получил профессию парикмахера, о которой всегда мечтал, а на месте обесценивающих слов сделал тату с прекрасными тропическими цветами. Этот эпизод — пожалуй, самый «театральный» в спектакле в плане построения композиции, актерской игры и пластического рисунка главной роли, гармоничного ансамбля, формы драматического монолога как наиболее органичной для сценического воплощения вербатима.

Может ли профессиональный театр актуализировать в Беларуси проблему защиты прав ЛГБТК+ людей, повысить их видимость? Многие полагают, что это так. И то, что сегодня беларусское театральное искусство успешно изучает и осмысляет невидимые и очевидные судьбы ЛГБТК+ людей — неоспоримый факт.

Фото Екатерины Артименя, Владимира Ступинского, Никиты Федосика, Евгения Чернявского, kilgor_trautt

Дмитрий Ермолович-Дащинский для MAKEOUT