Настя

32 года


В детстве я всегда была, «как мальчик», но то, что мне нравятся девушки, поняла, наверное, лет в 13-14. И потом, в принципе, сомнений у меня никогда не было. Лет в 16 у меня был первый опыт отношений с девушкой, мы познакомилась через Музыкальную газету. Это «классика жанра» того времени, тогда писали объявления: «Я слушаю Земфиру, Ночных Снайперов, Буч, познакомлюсь с девушкой для переписки», и всё было понятно. Так я познакомилась с девушкой, мы переписывались, а потом начали встречаться. Ночные Снайперы мне очень помогли в своё время. Когда я их начала слушать, то поняла, что есть такие люди и что это нормально.

С семьёй у меня были довольно отстранённые отношения, я рано ушла из дома – ни мнение родителей, ни общественное мнение меня не очень беспокоили. Я поступила в университет, там все знали, что я встречаюсь с девушкой, и моё окружение меня принимало. Не припомню, чтобы у меня были с этим какие-то проблемы.

Самый сложный разговор был, конечно, с мамой. Это был переломный момент в наших отношениях. Долгое время мы общались очень отдалённо и холодно. Возможно, из-за того, что я не говорила о себе, была какая-то дистанция, как барьер или стена между нами. Я не уверена, что прямо планировала ей рассказать, но, наверное, внутри меня эта необходимость сидела. Мне было года 23-25. У нас случился спонтанный разговор по душам. Он был не то чтобы тяжёлый, но вызвал очень много эмоций — мы поплакали, и мама сказала, что, в принципе, всё понимала, но не хотела признавать. Какое-то время ей было тяжело, но она отнеслась с большим пониманием, и это нас наоборот сблизило. Мы постоянно сейчас общаемся, она меня во всём поддерживает.

С отцом я не общалась 10 лет… Мы начали общаться буквально пару лет назад, и когда я с ним поговорила, он как будто бы уже знал. То ли ему кто-то уже сказал, то ли какие-то слухи ходят, но он не дал вообще никакой реакции — ни негативной, ни позитивной. Это воспринималось, как будто бы «всё и так понятно».

Я очень переживала из-за бабушки, она меня воспитывала до определённого возраста, плюс — это старшее поколение… Я боялась, что она вообще не примет, не поймёт, расстроится. А потом так получилось, что я жила с девушкой и бабушка приехала к нам в гости. И она настолько удивительный человек, что никогда даже не задала мне вопроса. Т.е. она всё видела, понимала, что у нас отношения, но никогда не давала никакой оценки.

Мне очень повезло с окружением, с семьёй в этом плане. С другой стороны, если бы мне кто-то начал что-то на эту тему говорить, наверное, я бы отстранилась. И они это понимали.

Я переехала в Польшу в 2012 году. Ехала довольно спонтанно, просто, чтобы «сбежать». У меня были отношения, работа, но меня это не устраивало, мне хотелось всё поменять. Хотелось чего-то лучшего, потому что Польша всё-таки — хотя бы чуть-чуть Европа, и в плане свободы для ЛГБТ там ситуация в обществе лучше.

Потом я переехала в Испанию. Я тогда была в длительных отношениях, понимала, что хочу семью, детей, но что даже в Польше, не говоря уже про Беларусь, — это очень сложно. Я не хочу, чтобы мои дети жили в страхе, в стыде. Не хочу непринятия. Я хочу, чтобы они были свободными, открытыми, и я думала, что, возможно, в Испании это хотя бы немножко более реально. И, несмотря на то, как я люблю Беларусь, как у меня болит сердце, я понимала, что это для меня важнее.

Когда я сюда приехала, мне вообще стало параллельно. Я живу открыто, и, если даже чужие люди спрашивают «ты замужем?», говорю — нет, у меня девушка. Без какого-то чувства дискомфорта или неловкости. Даже, если вижу, что кто-то странно относится, всё равно чувствую себя свободно. Я для себя эту свободу обрела.

Для меня наиболее тяжёлым и драматичным был опыт не моего камин-аута, а камин-аута моих партнёрок. В моих самых длительных и серьёзных отношениях девушка очень долго не могла рассказать родителям. А когда рассказала, столкнулась с отвержением. Её мать сказала что-то вроде «ты мне больше не дочь». Получилось так, что от неё семья отвернулась, и у неё осталась только я. Понятно, что для неё это было очень болезненно. Я не знаю, удалось ли им наладить отношения после этого или нет, но тогда было тяжело. Если честно, я тогда даже думала — блин, если тебя родители настолько не принимают, то нафиг нужны такие родители вообще.

Непринятие себя — тоже очень тяжелая тема. У меня есть склонность влюбляться в «гетеросексуальных» женщин. Недавно я столкнулась с такой проблемой, что, несмотря на любовь, что нам было хорошо вместе, она просто не смогла в себе это принять. В итоге всё пришло к тому, что мы разорвали хорошие в целом отношения. Просто потому, что где-то внутри она чувствовала, что это неправильно. Говорила — люблю, всё устраивает, ты идеальная. Но, говорит, не могу себе представить семью с женщиной. Не могу себе представить детей с женщиной. И всё. Сперва я закрывала на это глаза — ладно, нам сейчас хорошо и пофиг. Но в итоге мы всё равно не смогли. Это тоже было довольно болезненно, в первую очередь, конечно, для меня. Но для неё, я думаю, тоже. После разрыва какое-то время мы были в состоянии «туда-сюда», но в итоге сошлись обратно. Сейчас, вроде бы, все конфликты разрешились, все хорошо, и, надеюсь, так продлится еще очень долго.

Сейчас я живу открыто, все знают обо мне — вся моя родня, друзья, все… Для меня важно рассказать свою историю для людей, которые живут в Беларуси и, может быть, ещё только начинают понимать про себя. Я хочу им просто сказать, что всё может быть хорошо. У вас может быть любовь, у вас могут быть друзья, семья, дети, вы можете быть счастливы. И этот стыд, страх — они могут исчезнуть. Я понимаю, что говорить — очень легко. Но мне бы хотелось дать надежду.

Это всё возможно. Другой вопрос — отношения. Тут у каждого свой путь, свои тараканы, и т.д. Я не могу гарантировать хорошие, здоровые отношения, но я могу гарантировать, что если для кого-то важна семья, дети, открытость — то этого всего можно достичь. Надо ли для этого уезжать? На тот момент я не представляла себе это возможным в Беларуси. Считала, что наше общество не готово принять такие семьи. Боялась, что детям пришлось бы, скорее всего, несладко. Думаю, что сейчас многое может измениться. По крайней мере у молодого поколения, которому сейчас 15-20 лет, мне кажется, есть шанс, что всё будет по-другому.



2020